Однажды, прогуливаясь по улице, Гайдн услышал знакомую мелодию. В ближайшем кабачке, ужасно фальшивя, играли его менуэт. Не выдержав, возмущенный композитор вошел в кабачок и обратился к дирижеру оркестра:
- Чья это музыка?
- Гайдна! - гордо ответил капельмейстер.
- Не может быть, это ложь. Гайдн не мог написать такой безобразной музыки. Это писал какой-то болван.
-Как Гайдн, великий Гайдн, по - вашему, болван? - и с этими словамт дирижер с кулаками набросился на не ожидавшего такого поворота композитора. Избитому Гайдну не оставалось ничего другого, как поспешно ретироваться...... Россини был приглашен на званный вечер к известному меценату.
Среди гостей находился и поэт Альфред де Мюссе, которого попросили прочитать свои стихи. Мюссе прочитал только что написанную им поэму.
Подойдя к Мюссе , Россини спросил его: "Чьи стихи вы только что читали? Кто их автор?"
"Ваш покорный слуга", - ответил поэт.
"Извините, - серьезно возразил Россини, -но мне кажется , что я, еще будучи школьником, учил их наизусть и до сих пор хорошо помню". Без единой ошибки композитор повторял поэму, чем невероятно смутил поэта.
Рассмеявшись, Россини дружески пожал руку Мюссе, сказав ему: " Успокойтесь, стихи точно вашего сочинения, но моя необыкновенная память позволила мне сыграть с вами эту маленькую шутку
Николо Паганини опаздывал на концерт. Наняв извозчика, он попросил его быстрее ехать к театру.
- Сколько следует заплатить вам? - спросил он у извозчика.
- Десять франков.
- Вы шутите?!
- И е думаю. Возьмете же вы по десять франков с каждого, кто будет слушать сегодня вашу игру на одной струне!
- Хорошо, - ответил Паганини, - я заплачу вам десять франков, но только в том случае, если вы довезете меня до театра на одном колесе!
Эволюция взглядов
Однажды Шарль Гуно, разговаривая с молодым композитором, задумчиво произнес:
- Чем дальше мы продвигаемся в нашем искусстве, тем больше ценим своих предшественников. Будучи в вашем возрасте, я говорил о себе: «Я». Двадцати пяти лет говорил: «Я и Моцарт». В сорок лет: «Моцарт и я». А теперь говорю тихонько: «Моцарт».
В 1855 году Лондонское филармоническое общество пригласило Рихарда Вагнера дать в британской столице несколько концертов. Едва только Вагнер появился в Лондоне, как сразу же подвергся нападкам. В музыкальных кругах прошел слух, что он свысока относится к непререкаемым авторитетам: Моцарту, Керубини, Бетховену - и «мучает их в своих концертах», как ему угодно. Особенно раздражало лондонцев то, что он дирижирует симфониями Бетховена наизусть. Вагнеру дали понять, что это очень неприлично и неуважительно по отношению к Бетховену. И на следующем концерте партитура лежала на пюпитре. Успех концерта был чрезвычайный. Знатоки музыки окружили Вагнера и наперебой поздравляли:
- Ведь мы вам говорили!.. Это совсем другое звучание! Настоящее бетховенское звучание! С каким совершенством вы взяли темп скерцо! Как гениально вели альты!..
С этими словами один из музыкальных знатоков схватил открытую партитуру, и - о ужас! - то был «Севильский цирюльник», да еще в переложении для фортепиано, да к тому же стоящий на пюпитре... вверх ногами.
Гармония прежде всего!
В знании гармонии с Иоганном Себастьяном Бахом не мог сравниться ни один из смертных. Возможно, поэтому он совершенно не терпел неразрешенных аккордов. Обрывки музыкальной фразы терзали слух гения, и, по свидетельству современников, не было более верного средства вывести его из себя. Однажды Бах вошел в какое-то общество, где музицировал посредственный любитель. Увидев великого композитора, тот настолько растерялся, что вскочил, прервал игру и, на свою беду, остановился на диссонирующем аккорде. Ни с кем не здороваясь, разгневанный Бах бросился к инструменту... Даже не присев, он довел аккорд до надлежащего каданса. Вздохнул, поправил парик и пошел здороваться с хозяином.
Джакомо Пуччини был большим оптимистом. Однажды он сломал ногу и попал в больницу. Через пару дней его навестили друзья. Поздоровавшись, Пуччини весело сказал: - Я так счастлив друзья! Мне уже начали сооружать памятник! - Не говори чепухи, что за глупые шутки?! - Я вовсе не шучу,- ответил композитор и показал ногу в гипсе.
Во время оккупации Праги местный комендант (из немцев) отдал приказ снести с крыши музыкального театра бюст Мендельсона, так как он еврей. К слову, по периметру этой крыши стоят бюсты великих композитолров. Исполнители были люди малосведующие и искали Мендельсона, опираясь на свои представления, как должен выглядеть еврей. В результате, они нашли наиболее похожего и сбросили его вниз. Как потом выяснилось, это был бюст Вагнера.
Один английский журнал рассказал о способе, с помощью которого певцы могут смягчать голос и улучшать дыхание. Секрет не сложен: нужно лечь на спину и делать вокальные упражнения с кирпичами на животе. Вес кирпичей укрепляет диафрагму и делает ее эластичной. Следует начинать с одного кирпича, постепенно доводя груз до пятидесяти штук, и из вас получится либо Патти, либо Карузо.
На это один английский певец сказал:
- Кирпичи полезны, но для личного употребления я больше предпочитаю таз с водой. Если я слишком быстро вдыхаю или выдыхаю воздух, то за свою ошибку расплачиваюсь тем, что ледяная вода окатывает мне грудь.
Мы всем обязаны себе!
Перефразируя известную фразу, вечный труженик Александр Порфирьевич Бородин любил часто повторять:
- Всем тем, чего мы не имеем, мы обязаны только себе!
Как-то на приеме Чарли Чаплин исполнил для собравшихся гостей очень сложную оперную арию. Когда он кончил, один из гостей воскликнул:
- Потрясающе! Я не подозревал, что вы так великолепно поете.
- Вовсе нет, - улыбнулся Чаплин, - я никогда не умел петь. Я всего-навсего подражал сейчас
"Самый дорогой из шумов"
Следует заметить, что много знаменитых людей разных времён отличались своей враждой к музыке. Одним из известнейших "мелофобов" был Бомарше, определивший музыку словами: "То, чего не стоит говорить, поётся". Теофиль Готье называл музыку "самым дорогим из шумов". Наполеон I утверждал, что музыка расстраивает ему нервы, хотя по его приказу военные оркестры играли перед лазаретами "для увеличения бодрости раненых". Виктора Гюго надо было долго просить, прежде чем он давал согласие положить его слова на музыку. "Разве мои стихи, - говорил он, - не звучат так хорошо, чтобы уже нельзя было обойтись без этого неприятного шума?"
1. Итак, первым делом загадайте какое-нибудь число. Любое.
Загадали? Молодцы.
2. Теперь это число умножайте на девять (9). 3. В полученном числе все цифры сложите, чтобы получилось число состоящее из одной цифры. Например, если у Вас двухзначное число 25, то сложите 2 и 5. Если у Вас трехзначное число 425, то сложите с начало 4+2+5. Получится 11. А теперь уже в получившемся числе 11 сложите цифры 1 и1. В итоге у Вас должна получится одна цифра. 4. Если Вы все правильно сделали в пункте 3 и у Вас получилась одна цифра, то теперь загадаваем какую-нибудь европейскую страну на первую букву Вашей цифры.
Загадали? Молодцы.
5. А теперь загадайте на третью (3) букву Вашей страны, какое-нибудь крупное животное.
Интересные, на мой взгляд, визуальные шутки музыкантов и о музыкантах...
Работы фотографа Ричарда Калмеса (Richard Calmes). Вот что он пишет по поводу данной серии фотографий. "Популярные музыканты ансаммбля "New Trinity Baroque" фотографировались десятки раз, но на этот раз мне хотелось что-нибудь другое. Они были в своих "серьезных" концерных костюмах. Я спросил их, есть ли такая поза, которую они всегда хотели сделать, но никогда не имели возможности. . И вот какие позы они приняли!!"
